|
Я взяла и его и вслед за ней вышла из комнаты, автоматически прихватив с собой какую-то вещицу сына. Во дворе нас ждал Костадин. До этого я никогда его не видела. Он был высок ростом, широкоплеч. Обветренное, загорелое лицо его дышало здоровьем. Я вспомнила, что он работает шофером в петричском кооперативе. На своей машине — потрепанном грузовичке он и приехал за мной. Стараясь не глядеть на меня, Костадин сел за руль. Я пристроилась рядом и взглянула на свекровь. Она стояла поодаль, вытянув вдоль тела натруженные руки, и глядела на меня. Что было в ее взгляде? Затаенный страх? Или надежда? Бог весть!..
До Петрича мы добрались быстро, так как ехать было всего 23 километра. Костадин довез меня до своего дома и остановил машину. Я вышла и увидела сухощавую невысокую женщину лет сорока. Это была Петруна. Она молча подошла ко мне и увела в дом.
Много позже я узнала, что Петруна не только договорилась о том, чтобы Ванга приняла меня (в описываемое время попасть к ней было не так-то просто, да и ждать приема приходилось довольно долго — одну-две недели), но и избавила меня от выполнения некоторых формальностей. Эти формальности заключались в том, что желающий попасть к Ванге должен заплатить городу деньги, и немалые по тому времени — 10 левов. Петруна сама заранее сходила в Народный совет, заплатила требуемую сумму и получила именную квитанцию, которая послужила мне пропуском. Но в то время я всего этого не знала и воспринимала все как должное.
Дав мне немного отдохнуть с дороги, Петруна сказала:
— Ну что ж, Оля, пошли. ...Мы шли по улицам Петрича. Вдоль них тянулись заборы, сельского вида дома были окружены огородами и садами, прямо на дороге в пыли копошились куры. Прошли пустырь и остановились возле небольшого дома, спрятавшегося за забором. Зашли в маленький дворик, лишенный растительности. От дома его отделяла невысокая ограда. Здесь дожидались своей очереди люди, желающие попасть на прием к Ванге. В тот день их было не так много — человек десять-двенадцать.
Потянулось томительное ожидание. Я сидела, ко всему безучастная, зажав в одной руке цветочный горшок, а другой рукой прижимая к себе вещицу сына, и лишь краем уха слышала фамилии тех, кого вызывали. Люди входили в дом, потом выходили, но все это происходило как бы помимо меня. Внезапно я скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то произнес мою фамилию. Петруна подтолкнула меня и сказала успокаивающе:
— Иди и ничего не бойся!
Я послушно встала и пошла...
...Медленно переступаю порог дома. Пересекаю крохотную прихожую и вхожу в комнату. На диване под иконой сидит женщина лет пятидесяти с небольшим, полноватая, с простым круглым лицом (тип лица был скорее русский, чем болгарский), в светлом платочке. Слепая. "Ванга", — думаю я. Рядом с ней сидит другая женщина — изящная, с тонкими чертами лица, молодая, мало похожая на крестьянку. (Позже я узнала, что то была Любка, сестра ясновидящей.) Я в замешательстве останавливаюсь.
— Да ты проходи, — как сквозь сон слышу громкий, резкий голос. Это сказала Ванга. Я понимаю: она обращается ко мне. Медленно иду и сажусь на что-то твердое. Ванга вопросительно-удивленно:
— Ты русская?
Я утвердительно киваю головой, забыв, что говорю с незрячей. Потом, спохватившись, отвечаю ей:
— Да, русская.
Лицо у Ванги напрягается. Она слегка откидывает голову назад. Затем глухим голосом произносит:
— У тебя такая беда, что давно стоило прийти ко мне. Я молчу. После небольшой паузы слышу:
— Дай мне цветок и то, что у тебя в кармане.
Послушно протягиваю цветок, затем достаю из кармана кофты тряпицу с завернутым сахаром и отдаю его тоже.
Ванга осторожно прикасается к листьям герани и на минуту замирает. Затем берет кусочек сахара, бережно ощупывает его... Тяжело вздыхает:
— Твой сын Никола здесь. Я едва реагирую.
— Мой сын мертв, — возражаю безучастно. — Никто не может больше говорить с ним.
— Он здесь и очень расстроен тем, что ты хочешь лишить себя жизни.
Продолжение истории Ольги Свибловой читайте на следующей странице.
Вернуться в оглавление раздела "Встречи с Вангой"
|
